К истории составления епископом Порфирием донесений в Синод о суевериях и колдовстве в Суздале
В статье содержатся сведения о донесениях в Святейший Синод епископа Суздальского и Юрьевского Порфирия (Крайского). Автор отмечает, что из Суздаля неоднократно поступали сведения об устойчивом распространении суеверий, что оказывало влияние на народное православие
Ключевые слова и выражения: суеверия, колдовство, волшебство, Святейший Синод, Тайная канцелярия, народное православие
Федоренко Сергей Александрович, преподаватель АНО ДПО «Академия инновационных технологий», учитель ЧОУ «Христианская школа им. Каргеля и Бедекера», г. Санкт – Петербург
По указу 1737 года (ПСЗ-1, № 7450) епархиальные архиереи и настоятели крупнейших монастырей должны были дважды в год представлять в Святейший Синод рапорты о состоянии дел в подведомственных им епархиях и монастырях, в том числе о том, не имеется ли суеверий, кликуш, ложных чудес. За 1751 год лишь четыре епископа указали на семь случаев открывшихся суеверий, остальные двадцать архиереев доложили, что у них «слава Богу все добре» (ЦГИА, фонд 796, оп. 32, д. 3). За 1752 – 1753 годы о двух случаях волшебства доносил ярославский архиерей, а в двадцати семи рапортах сказано, что «всё добре». Подобные синодальные опросы стали следствием перехода Российской Греко-кафолической (православной) церкви к синодальной системе управления, устроенной согласно «Духовного регламента». Регламентация всех сторон церковной жизни не оставляла места её мистической стороне. С уходом из жизни плеяды старцев XVII века, истинно духовная жизнь уходит из монастырей. Усиливается административно-полицейское давление на старообрядцев. Сходит на нет ещё очень распространённый в ушедшем веке православный подвиг юродства. Однако в провинциальных русских городах, одним из которых и был Суздаль, расцветали традиции народного православия, где была смесь обрядоверия, магизма, пережитков язычества и безграничной народной веры в реальное заступничество Спасителя, Божией Матери и святых. В гуще народного православия нередко происходили события (исцеления больных, обновление, мироточение или кровоточение икон и т. п.), которые вполне можно было трактовать как сверхъестественные, чудесные. В официальных документах века Просвещения многие проявления народного православия, равно как и народные магические верования, квалифицировались как "суеверные бредни". Императрица Анна Иоанновна в своём указе (ПСЗ-!, т. 8, № 5761) определила всех чародеев как обманщиков, следуя секулярным традициям века Просвещения. Церковные власти послепетровского времени по большей части к этим событиям относились негативно, боялись их и старались пресечь, так как распространение слухов о них вплоть до столичного Петербурга могло привести к подозрительности Синода к самой личности архиерея, что могло плохо сказаться на его карьере. Епископ же Порфирий (Крайский) принадлежал к меньшинству архиереев, которые не скрывали фактов суеверия в своей епархии. Делал он это то ли ради желания подстраховаться, то ли из-за своей добросовестности, исполнительности и православного благочестия, то ли из-за боязни колдунов и слабости собственной веры. Надо сказать, что Порфирий в дальнейшем и не сделал головокружительной карьеры, не занимал столичных или прочих влиятельных кафедр, застряв в захудалой Коломне. Вскоре после его донесения, в 1755 году Синод перевёл Порфирия на Коломенскую кафедру. Вспомнили ему его рапорты о распространении суеверий в вверенной ему епархии в дальнейшем? Вполне может быть. Во всяком случае в 1754 году вошли в его положение и прислушались к его слёзной просьбе и опасениям: «да не безгодною окончаю житие мое смертию» от «неисправныя и жестоковыйныя» паствы. [5]
Преосвященный Порфирий в своём донесении в Синод от 19 марта 1751 года жаловался на свою паству, устраивающую многолюдные моления у родника близ села Пинбур, объявленного в народе «святым источником». [1] Народное религиозное чувство Порфирий расценил в духе «Духовного регламента» как опасное суеверие! Он был как священнослужитель воспитан на заветах Петра Великого, полагавшего, что в регулярном государстве всё должно быть регулярным, даже церковь не должна составлять исключения. Следовательно, инициатива массовых молений должна исходить только от церковных верхов, а лучше – от государственной власти.
Архимандрит московского Заиконоспасского монастыря Порфирий (Крайский) 30 мая 1748 года стал епископом Суздальским и Юрьевским. В том же году в Московскую синодальную контору с тайным доносом на крестьян подгородной деревни Мотягиной Пантелеймона и Евдокима Григорьевых обратился служитель молодого суздальского епископа. Крестьяне обвинялись в том, что они якобы «чинят волшебство и отпускают свадьбы и портят людей». [2] После отбытия уже владыки Порфирия из Суздаля в 1759 году у суздальского купца Ивана Шмакова в городском магистрате во время обыска были изъяты из походной сумки наряду с колдовскими аксессуарами и «волшебные тетради». [3] Ранее, ещё в петровскую эпоху, в 1720 году, Тайная канцелярия, а затем и Синод, расследовали дело игумена суздальского Кузьминского монастыря Симона, у которого в настоятельских покоях обнаружены «отреченные книги». Следствие также доказало, что игумен приглашал к себе в келью безместного суздальского дьякона Никиту Васильева. [4]
Порфирий сообщает сведения, на которые не могли не обратить внимания многие жители Суздаля как-то «как бедных людей вредят христоименитых, а именно: напустит чародей беса на человека, от которого страждущий человек мучим и терзаем люте чрез многие часы, людей безчеловечно поревает, биет, грызет и кусает зубами, сам в себе безчувствен бегает по улицам, и так усилится, что и десять человек, такового удержать не в состоянии, как сего текущаго года февраля 12 дня по несчастию моему, пачеже грех моих ради приключилося плачевныма моими видеть очима, над моим человеком, при келии моей живущем, и мало прежде сего таковое жде преужасное сопротивныя силы действие и над другим моим же келейным человеком, которые яко волные люди живучи из платы при мне неотлучно чрез лет шестьнадцать или более никогда таковых плачевных и горестно бедных на себе не дознавали случаев даже до сего времени, и прибытия в Суждаль, из которых первый чрез един почти точию месяц шесть раз или вящще таковое ужасное претерпевал мучение, и так изнурен, изможден, измучен, что ни к каковому не способен уже делу, а хотя волшебные дела, по докладным пунктам, и к духовному принадлежат суду, но ни изследовать о том, ни изыскивать никаковым невозможно образом, понеже все страхом обдержими, чтоб безгодною не пропасть смертию…» Суздальский владыка описывает и менее выявляемые и очевидные случаи чародейства (о порче свадеб и рожениц, о широком распространении чёрной вредоносной магии). [5]
Необходимо признать, что донесения Порфирия – это примечательные источники для исследования специфики народного православия в его соотношении с языческими пережитками и официальной религией. Суздальский владыка мыслил себя проводником официального, синодального православия, в течение шести лет боровшийся как с чёрной магией, так и с народным православием. Причём первое от последнего он не желал отличать, мыслив то и другое как чародейство. Но эту борьбу Порфирий проиграл, прося Синод перевести его на другую кафедру.
Список использованной литературы:
1 Покровский Н. Н. Документы XVIII века об отношении Синода к народным календарным обрядам // СЭ. – 1981. - № 5. – С. 99.
2 ЦГАДА, ф. 1183, оп. 1, д. 103
3 ЦГАДА, ф. 7, оп. 1, д. 1923.
4 ЦГАДА, ф. 7, ол. 1, д. 82.
5 ЦГИА, ф. 796, оп. 35, д. 528.
|
