играет мелодия колокольного звона, две маленькие девочки-ангелы из разных сторон сцены выбегают, пританцовывают, порхают а потом мелодия оркестровая
Ведущий 1: Зима приносит нам не только морозную свежесть, но и Рождество. Этот добрый праздник связан с большим количеством обычаев, традиций и, конечно, подарков. Рождество – это дух зимнего праздничества, это торжество рождения.
видео на слайде, тихая музыка
Ведущий 2: 7 января православные люди празднуют Рождество Христово. Праздник получил такое название потому, что в этот день давным-давно родился человек по имени Иисус Христос.
Иисус Христос сделал для людей очень много добра: исцелял их от болезней, спасал от плохих поступков, помогал словом и делом. С тех пор мы считаем день его рождения великим праздником и отмечаем каждый год.
Иосиф и Мария входят с «ребёнком», выбегают люди, звери на края сцены, формируют фон.
В давние времена в городе Назарет жили супруги Иосиф и Мария. У них скоро должен был родиться малыш. Мария знала, что у неё родится не обычный ребёнок, а сын Бога. С этой вестью к ней приходил с неба ангел – посланник небес – и рассказал, что она родит сына Божьего, который станет спасителем всех людей.
Император Август, что правил тогда в Риме, решил устроить перепись населения. Для этого всем людям нужно было вернуться в те места, где они родились. Поэтому супруги Иосиф и Мария отправились из Назарета в их родной город Вифлеем.
Придя туда, они не смогли найти дом, в котором можно было переночевать. Пришлось остановиться на ночь в пещере, которую пастухи использовали как хлев для домашних животных. В эту ночь Мария родила сына.
видео «звезда»
В ту же ночь на небе зажглась новая звезда. К пастухам, которые неподалеку пасли овец, явился ангел и сообщил радостную новость, что родился Спаситель – Иисус Христос. Вестник рассказал, где найти младенца, и они отправились в пещеру к новорожденному сыну Бога. Посмотреть на Иисуса пришли и животные.
люди, животные подходят к Иосифу Марии, наблюдая за чудо
между Иосифом и Марией пробегает маленький мальчик
он подходит к одной группе людей
Пока Христос рос, он был обычным ребёнком.
между Иосифом и Марией пробегает маленький мальчик
он подходит к одной группе людей, к другой, помогает, «лечит», крестит
Повзрослев, он рассказывал о Боге, его любви к людям, о том, как нужно жить, чтобы не делать плохо другим, что важно уметь прощать и помогать нуждающимся.
одни обнимаются, другие поддерживают, хлопая по спине, третье благодарят, низко поклонившись, а потом слегка все обнимаются, стоя полукругом
Поэтому праздник Рождества Христова – это время объединения семьи, душевных пожеланий друг другу, примирения и прощения, заботы о тех, кому плохо, а также начала добрых дел. Рождество – символ любви Бога к людям.
все кланяются, уходят, играет мелодия звона
Ведущий: Рождественские сказки, истории – это ещё одно чудо, которое способно пробудить каждую частичку души, поверить в сказку, волшебство, увидеть добро, прочувствовать всё самое прекрасное, стать немножко лучше, светлее.
Такой прекрасной историей является и РАССКАЗ «РОЖДЕСТВЕНСКАЯ НОЧЬ» КОНСТАНТИНА МИХАЙЛОВИЧА СТАНЮКОВИЧА, рассказ о спасенном матросами мальчике с незабываемым сюжетом.
на слайде ФИО, портрет, годы жизни, краткая характеристика деятельности
мелодия моря, видео моря, звезды, луны
Волшебная тропическая ночь, благодаря ветерку, дувшего с моря, дышала нежной прохладой, казавшейся таким счастьем после палящего зноя дня. Мириады звёзд зажглись на небе, и луна, круглая и полная, лила свой серебристый свет с высоты бархатисто-тёмного купола, и медленно плывя, казалась задумчивой и томной.
Картинка белого катера (видео)
В эту чудную ночь, накануне Рождества Христова, белый катер дожидался господ офицеров. А настоящие хозяева острова Явы, голландцы, жили наверху, на горе, в европейской Батавии, роскошном, чистом городке.
Картинка зарубежной страны Батавия. выходят матросы: один, потом двое, один и трое, группками стоят, некоторые на ступеньках сцены присели
Русские матросы находились все на катере. Лунный свет падал на их белые рубахи и захватывал некоторые лица. Один чернявый молодой матросик задумчиво и как-то вопросительно поглядывал, на мерцающие звезды, думал какую-то думу, судя по его напряженно-строгому лицу. А человек шесть или семь собралИсь, вели беседу как-то особенно тихо, почти шепотом, словно бы боясь нарушить тишину этой волшебной нОчи и точно несколько пугаясь ее жуткой таинственности.
Некоторые между собой шепчутся
Матросы вспоминали о России, о празднике на родине, высказывали желание поскорей вернуться домой. Вот уж третье Рождество они встречают в «чужих» и «жарких» местах… Опротивело… Скорей бы вернуться!
Матрос 1: Гляди… Звезда упала… Еще… И куда она падает, братцы?
Матрос 2: В окиян, известно. Опричь окияна ей некуда упасть!
Матрос 3: А ежели на землю?
Спросили сзади
Матрос 2: Нельзя, потому все как есть расшибет. По самой этой причине бог и валит звезду в море… Туда, мол, тебе место…
Первый матрос недовольно снова стал глядеть на небо
Матрос 3 (Шостака Дмитрий) уже подошел ближе к сцене
Матрос 2: Это бог виноватую звезду наказывает… Потому звезды тоже бунтуют… И особенно много, братцы, падает их в эту ночь…
Задорно спросил матрос 3
Матрос 3: По какой такой причине, братец?
Матрос 2: А по такой причине, милый человек, что в эту ночь не бунтуй, а веди себя смирно, потому как в эту самую ночь Спаситель родился… Великая эта ночь… Нашему рассудку и не понять… И как ежели подумаешь, что родился он в бедности, пострадал за бездольных людей и принял смерть на кресте, так наши-то все горя ничего не стоят… Ни одной монеты!.. Да, братцы, великая эта ночь. И кто в эту ночь обидит младенца, – тому великое будет наказание… Так старик один божественный мне сказывал, странник. …
Матрос 4 на втором плане, заглядывая вперёд себя
Матрос 4: Ишь ты, подлый!.. Так и мутит воду!
Матрос 3: Нешто крокодил?
Все глаза устремились в одну сторону
Мелодия жалобного детского крика
Матрос 4: А ведь это дите плачет…
Матрос 2: Дите и есть… По ближности где-то… Ишь, заливается… Заплутал, что ли…
Матрос 4: Кто-нибудь при нём должен быть…
Жалобный, беспомощный плач не прекращался
Матрос 3: Сходил бы кто посмотреть, что ли?
Матрос 2: Куда ходить? Офицеры могут вернуться, а гребца нет!
Матрос 3: И то правда!
Матрос 4: Что ж, так и бросить без призора младенца в этакую ночь? – А ежели он один да без помощи?.. Это, не того… неправильно…
Матрос 1: Я мигом вернусь, только взгляну, в чем причина! Дозвольте…
взволнованно проговорил матросик
Матрос 2: Ну, ступай… Только смотри, не заблудись…
Матрос 3: И я с ним!
И оба матроса выскочили, а потом забегают со словами
Матрос 1: Эка идолы!.. Эка бесчувственные!.. Бросили ребенка… Это, брат, неспроста…
Матрос 3: А что же мы с ним будем делать?
Матрос 2: Что делать?.. Возьмем на катер… Там видно будет!
Матрос 4: Ребята, нет ли у кого хлеба?.. Он, може, голоден?..
У кого-то в кармане нашелся кусок хлеба, и он сунул его ребёнку
Матрос 3: Голоден и есть… Ишь ведь злодеи бывают люди!..
Матрос 1: А все-таки, ребята, нас за этого мальчонка не похвалят! Ишь пассажир объявился какой!
Матрос 2: Там видно будет. Может, и похвалят!
Заходит офицер
Матрос 2: Ваше благородие, осмелюсь доложить, что на катер взят с берега пассажир…
Офицер: Какой пассажир?
Матрос 2: Малайский, значит, мальчонка… Так как прикажете, ваше благородие?..
Офицер: Какой мальчонка? Где он?
Матрос 2: А вот спит, ваше благородие…
Показывает назад
Ведущий 1: И унтер-офицер объяснил, как нашли мальчонку.
Офицер: Ну что ж?.. Пусть едет с нами.
Ведущий 1: Паруса были поставлены, и шлюпка ходко пошла в полветра на клипер.
Все медленно выходят на середину сцены спиной к залу
Ведущий 1: Наутро доложили о происшествии капитану, и он разрешил оставить мальчика на судне, пока простоят в Батавии. В то же время он дал знать о ребенке губернатору, и маленького малайца обещали поместить в приют.
Неделю прожил маленький найденыш на судне, и его нянчили с нежностью матери. Мальчику сшили целый костюм и обули. Матросы просили старшего испросить у капитана разрешение оставить найденыша.
Матрос 1: Ждали капитанского ответа с тревожным нетерпением.
Матрос 2: Капитан не согласился.
Ведущий 1: Долго потом вспоминали рождественскую ночь и этого чуть было не погибшего мальчика, успевшего найти уголок в сердце.
Ведущий 2 (Савешкин Артур): Следующая прекрасная история по РАССКАЗУ «РОЖДЕСТВО В МОСКВЕ» ШМЕЛЁВА ИВАНАСЕРГЕЕВИЧА, где нам поведают о богатстве обрядов, рождественском праздновании.
на слайде ФИО, портрет, годы жизни, краткая характеристика деятельности
Тихая рождественская мелодия, презентация
Учитель мимикой, жестами на заднем фоне играет роль
Чтец: Я человек деловой, торговый, в политике плохо разбираюсь, больше прикидываю совестью. К тому говорю, чтобы не подумалось кому, будто я по пристрастию так расписываю, как мы в прежней нашей России жили, а именно в теплой, укладливой Москве. Москва, – что такое Москва? Нашему всему пример и корень.
Эх, как разворошишь все… – и самому не верится, что так вот и было все. А совести-то не обойдешь: так вот оно и было.
Вот, о Рождестве мы заговорили… А невидавшие прежней России и понятия не имеют, что такое русское Рождество, как его поджидали и как встречали. У нас в Москве знамение его издалека светилось-золотилось куполом-исполином в ночи морозной – Храм Христа Спасителя. Рождество-то Христово – его праздник.
Рождество в Москве чувствовалось задолго, – веселой, деловой суматохой. И утка, и кура, и индюшка, и тетерка… глухарь и рябчик, бекон, грудинка, и… – чего только требует к Рождеству душа. Горами от нас валило отборное сливочное масло, «царское», «русско-швейцарский» сыр, таранька и много-многое другое.
Гусы, сыры, дичина, икра катилась. По всему свету гремел русский товар. Так вот-с, всё это – туда. А оттуда – тоже товар весёлый: ёлочно-украшающее, игрушка механическая… Словом, добрый обмен соседский.
Рождественский пост – легкий, веселый пост. Рождество уж за месяц засветилось, поют за всенощной под Введенье, 20 ноября, – «Христос рождается – славите…» И с ним – суета веселая, всяких делов движенье. Я вам об обиходце все… ну, и душевного чуть коснусь, проходцем.
Вы рыбу российскую не знаете, как и все прочее-другое. Только в одной России ее найдете. Селедка, ряпушка, корюшка, копчушка, шемая, стерлядка, севрюжка, осетрина, белуга, семга, белорыбица, нельма. Лососина семи сортов. мороженые лещи, карасики, карпы, щуки, судаки… О судаках полный роман можно написать, в трех томах.
Идешь бывало мимо, думаешь об эдаком высоком и прекрасном, о звездах там, и что, к примеру, за звездами творится… – и вдруг пронзит тя до глубины утробы… и хоть ты сыт по горло, потянет тебя зайти полюбоваться, и уйдешь довольный, до самого сердца прокопченный, с кульком бараковского богатства.
В рождественском посту любил я зайти в харчевню, так, в пирогах-блинах, раковых супах-ушицах, в кальях-солянках, заливных да киселях-пломбирах… чистое утопание. Капуста, кисель, а сыт и на целый день, икай до утра. И всегда в эту пору появится народная пастила, яблошная и клюковная. В детстве первое удовольствие, нет вкусней.
Движется к Рождеству, ярче сиянье Праздника.
Игрушечные ряды полнеют, звенят, сверкает елочный товар. Спешишь по делу, а остановишься и стоишь, стоишь и не оторвешься: веселые шарики из стекла и воска, звезды – хвостатые кометы, золоченые мишки и орешки, трепетный «дождь» рождественский, звездная пыль небесная
Помните «детские закусочки»? И рыбки, и ветчина, и колбаса, и сыр, и икорка, и огурчики-зелены, и стопочка блинков в сметанке – ласковым детством пахнет. Смотришь – и что-то такое постигаешь, о-чень глубокое! – всякие мысли, высокого калибра. Слабость моя такая, про философию. И вот, смотришь все это самое, елочное-веселое, и… будто это живая сущность! души земной неодушевленности!. И чудится, – тут-то и есть смысл елки, ее заманность, детская радость от нее, ро-ждес-ствен-ская радость… как бы рожденье живых вещей! Радует почему, и старых, и младенцев?.. Вот оно, чудо Рождества-то! чуть намекающая тайна, вот-вот раскрылась!..
За два-три дня до Праздника на Конную тянется вся Москва – закупить и так, поглазеть, восчувствовать крепче Рождество, встряхнуться-освежиться, поесть на морозе, на народе.
Булочные завалены. И где они столько выпекают?!.. Завалили своим товаром – сахарным пряником, мятным, душистым, всяким. Сухое варенье, пастила, изюм, фисташки, халва, сахарные подвески-бусы – валится на Москву горами. Дымят трубы конфетных фабрик: сотни вагонов тонкой муки, «конфетной», высыпят на Москву в бисквитах, в ящиках чайного печенья.
«Оближется» чтец
Но это лишь земное выраженье радости Рождества. А самое Рождество – в душе, тихим сияет светом. Это оно повелевает. Сотни тысяч едут под Рождество в деревню, на все Святки, везут «гостинцы» в тугих мешках.
Вот и канун Рождества – Сочельник. В палево-дымном небе, проступают рождественские звезды. Вы не знаете этих звезд российских: они поют. Сердцем можно услышать, только: поют – и славят. Где же ты, Вифлеемская?.. Вот она: над Храмом Христа Спасителя.
Колокольный звон
О, этот звон морозный… можно ль забыть его?!.. Звон-чудо, звон-виденье. Мелкая суета дней гаснет. Вот воспоют сейчас мощные голоса Собора, ликуя, Всепобедно.
«С на-ми… Бог!..»
И срок придет:
Воздвигнет русский народ, искупивший грехи свои, новый чудесный Храм – Храм Христа и Спасителя, величественней и краше, и ближе сердцу… и на светлых стенах его, возродившийся русский гений расскажет миру о тяжком русском грехе, о русском страдании и покаянии… о русском бездонном горе, о русском освобождении из тьмы… – святую правду. И снова тогда услышат пение звезд и благовест. И, вскриком души свободной в вере и уповании, воскричат:
«С нами Бог!..»
Ведущий 2: А постановка по рассказу АЛЕКСАНДРА СТЕПАНОВИЧА ГРИНА «НОВОГОДНИЙ ПРАЗДНИК ОТЦА И МАЛЕНЬКОЙ ДОЧЕРИ» точно никого не сможет оставить равнодушным.
на слайде ФИО, портрет, годы жизни, краткая характеристика деятельности
выключен свет на сцене, горит только настольная лампа
Ведущий 2: В городе Коменвиль поселился ради тишины и покоя ученый Эгмонд Дрэп.
Здесь лет пятнадцать назад начал он писать двухтомное ученое исследование.
Идея этого сочинения овладела им, когда он был еще студентом. Дрэп вел полунищенскую жизнь, отказывал себе во многом, так как не имел состояния; его случайный заработок выражался маленькими цифрами гонорара за мелкие переводы и корреспонденции; все свободное время он посвящал своему труду, забывая часто о еде и сне. Постепенно дошел он до того, что не интересовался уже ничем, кроме сочинения и своей дочери Тавинии Дрэп. Она жила у родственников.
Ей было шесть лет, когда умерла мать. Раз или два в год её привозила к нему старуха, смотревшая так, как будто хотела повесить Дрэпа за его нищету и рассеянность, за все те внешние проявления пылающего внутреннего мира, которые видела в образе трубочного пепла и беспорядка, смахивающего на разрушение.
Год от году беспорядок в тесной квартире Дрэпа увеличивался, но увеличивалась также и стопа его рукописи, лежащей в среднем отделении небольшого шкафа.
Года три назад, как бы опомнясь, он сговорился с женой швейцара: она должна была за некоторую плату раз в день производить уборку квартиры. Но раз Дрэп нашел, что порядок или, вернее, привычное смешение предметов на его письменном столе перешло в уродливую симметрию, благодаря которой он тщетно разыскивал заметки, сделанные на манжетах, уследив, наконец, потерю в корзине с грязным бельем, круто разошелся с наемницей, хлопнув напослед дверью, в ответ чему выслушал запальчивое сомнение в благополучном состоянии своих умственных способностей. После этого Дрэп боролся с жизнью один.
Смеркалось, когда, надев шляпу и пальто, Дрэп заметил наконец, что долго стоит перед шкафом, усиливаясь вспомнить, что хотел сделать. Ему это удалось, когда он взглянул на телеграмму.
«Мой дорогой папа, – значилось там, – я буду сегодня в восемь. Целую и крепко прижимаюсь к тебе. Тави». Дрэп вспомнил, что собрался на вокзал.
Два дня назад была им сунута в шкап мелкая ассигнация, последние его деньги, на которые рассчитывал он взять извозчика, а также купить чего-либо съестного. Но он забыл, куда сунул ее, некстати задумавшись перед тем о тридцать второй главе; об этой же главе думал он и теперь, пока текст телеграммы не разорвал привычные чары. Он увидел милое лицо Тави и засмеялся.
Теперь все его мысли были о ней. С судорожным нетерпением бросился он искать деньги, погрузив руки во внутренности третьей полки, куда складывал все исписанное.
Упругие слои бумаги сопротивлялись ему. Быстро осмотрясь, куда сложить все это, Дрэп выдвинул из-под стола сорную корзину и стал втискивать в нее рукописи, иногда останавливаясь, чтобы пробежать случайно мелькнувшую на обнаженной странице фразу или проверить ход мыслей, возникших годы назад в связи с этим трудом.
Когда Дрэп начинал думать о своей работе или же просто вспоминал ее, ему казалось, что не было совсем в его жизни времени, когда не было бы в его душе или на его столе этой работы. Она родилась, росла, развивалась и жила с ним, как развивается и растет человек. Для него была подобна она радуге, скрытой пока туманом напряженного творчества, или же видел он ее в образе золотой цепи, связывающей берега бездны; еще представлял он ее громом и вихрем, сеющим истину. Он и она были одно.
Он разыскал ассигнацию, застрявшую в пустой сигарной коробке, взглянул на часы и, увидев, что до восьми осталось всего пять минут, выбежал на улицу.
Через несколько минут Тави Дрэп была впущена в квартиру отца швейцаром.
Швейцар: Он уехал, барышня. Он уехал и, я думаю, отправился встречать вас. А вы, знаете, выросли.
Тави: Да, время идет.
Прошлась по сцене
Тави: Это конюшня! Как ты одинок, папа, труженик мой! А завтра ведь Новый год!
сняла свое пальто, засучила рукава, переложил стопку бумаг в угол, застелила скатерть на стол, помыла посуду, замела пол, разложила фрукты, булочки, включила лампу
Папа сзади на цыпочках подошёл, закрыл руками глаза, обнялись
Тави: Папа, измучилась без тебя!
Папа гладил, обнимал, поцеловал в головку
Папа: Боже мой, полгода я не видел тебя. Хорошо ли ты ехала?
Присел за стол, продолжает обнимать
Тави: Прекрасно. Прежде всего, меня отпустили одну, поэтому я могла наслаждаться жизнью без воркотни старой тётки. Но слушай: ты ничего не видишь?
Папа: Что же? – сказал, смеясь, Дрэп. – Ну, вижу тебя.
Тави: А еще?
Папа: Что такое?
Тави: Глупый, рассеянный, ученый дикарь, да посмотри же внимательнее!
Мелодия нарастающая, мол что-то случилось, Папа медленно оборачивается по сторонам
Тави: Понимаешь, что надо было торопиться, поэтому все вышло, как яичница, но завтра я возьму все в руки и все будет блестеть.
Ведущий 2: Тронутый Дрэп нежно посмотрел на нее, затем взял ее перепачканные руки и похлопал ими одна о другую.
Папа: Ну, будем теперь выколачивать пыль из тебя. Где же ты взяла дров?
Тави: Я нашла на кухне немного угля.
Папа: Вероятно, какие-нибудь крошки.
Тави: Да, но тут было столько бумаги. В той корзине.
Тишина, пристально Папа смотрит на дочь
Папа: В какой корзине, ты говоришь? Под столом?
Тави: Ну да же! Ужас тут было хламу, но горит он неважно.
Папа выпучивает глаза, шею от удивления поднимает высоко, ладонью закрывает глаза, берётся руками за голову, выключает ненадолго свет лампы, включает, рукой закрывает лицо
Тави: Но, папа – неужели ты такой любитель потемок? И где ты так припылил волосы?
Удивленно и звонко сказала Тави, поправляет и гладит волосы Папе
Папа от прикосновений мол очнулся
Тави: Хорошо ли тебе, папа? Я торопилась к твоему приходу, чтобы ты отдохнул. Но отчего ты плачешь? Не плачь, мне горько!
Папа протирает слёзы, тяжело дышит
Потом ласково смотрит на дочь
Папа: Да, – я больше не пролью слез. Это смешно, что есть движения сердца, за которые стоит, может быть, заплатить целой жизнью. Я только теперь понял это. Работая, – а мне понадобится еще лет пять, — я буду вспоминать твое сердце и заботливые твои ручки.
Папа целует руки дочери
Папа: Довольно об этом.
Тави: Ну, вот мы и дома!
Вместе пьют чай, угощают друг друга
Со звездой, наряженные дети поют, спускаются в зал. Под музыку поют щедривки колядки, раздают подарки, пожелания, дают слова щедривок зрителям-детям, учителям.
|
